Книга Ксенофоб  - Игорь Шенгальц

Вторая встреча с черным убийцей вновь чуть не стала роковой. И оба раза мне повезло. Первый раз – везение, сплошная удача, фортуна, если хотите, – я вовремя проснулся и сумел отстреляться, во второй раз помог Грэг, который сидел сейчас рядом со мной на пассажирском сиденье, безучастно прикрыв глаза и более не реагируя на происходящее. Третий раз мог стать фатальным.

Фридрихсград надвигался быстро, уже через полчаса я ехал по рабочим районам, провожаемый неприязненными взглядами местного населения. Многочисленные заводы и фабрики застилали солнце черным дымом, поэтому казалось, несмотря на послеобеденный час, что сейчас уже поздний вечер.

Встречают, как говорится, по одежке. Стоимость «Эгоиста» исчислялась месячной зарплатой целого рабочего квартала, а то и всего района, и местные это чувствовали. Поэтому останавливаться тут я не рискнул, убить не убьют, но лицо начистят, а машину разобьют. Классовое неравенство, чтоб его, достигло в последнее время своего апогея. Неудачная попытка народного восстания под предводительством приснопамятного товарища Серафимова лишь усугубила ситуацию, и после его подавления профсоюзы, только набирающие силу, были распущены, условия труда ужесточены, а всех недовольных забирали теперь прямо с производства. Дальнейшая судьба их была весьма печальна – каторга или тюрьма. Император Константин терпеть не мог смутьянов и заговорщиков.

К счастью, рабочие районы я проехал быстро и без приключений, разве что пару раз чуть не увяз в снегу. Вскоре я уже колесил по очищенным улочкам, где ходила публика на порядок приличнее.

Здесь-то на стыке двух миров – буржуа средней руки и рабочих – и обитал мой давний знакомый, доктор медицины без диплома Игнат Михаэлевич Блюмберг, или по-простому – Доктор Кокаино, иудей – по вероисповеданию и национальности, мессия – по призванию, патриот-националист – по убеждениям. Свое прозвище он получил за чрезмерное увлечение одним весьма пагубным препаратом, именуемым разными обозначениями – от банальных «номер один» и «снега» до загадочных «белой лошади» и «чарли».

В отличие от профессора доктора-доктора Моргана из «Зонненшайна» у Игната Михаэлевича не висели на стене кабинета ни университетские дипломы, ни ученые степени, ни даже справка об окончании сестринских курсов первой медицинской помощи. Однако это не мешало ему активно практиковать в хирургии и прослыть одним из лучших нелегальных врачей Фридрихсграда. Количество спасенных им жизней исчислялось тысячами, его изобретения активно перенимали прогрессивные хирурги со всего света, но добиться официального признания в отечественных медицинских кругах он не смог. Мешало отсутствие тех самых дипломов и научных публикаций, а также излишняя помпезная напыщенность некоторых облеченных властью лиц. Впрочем, доктору Блюмбергу с лихвой хватало и его нынешней популярности.

Игната Михаэлевича много раз пытались переманить ведущие клиники бриттов и франков, и даже с той стороны Атлантики ему поступали весьма выгодные предложения. Обещали многое: и докторскую степень, и свою кафедру, и сделать главным врачом крупной клиники на его выбор – доктор Блюмберг безоговорочно отклонил все варианты.

«Я – русский!» – гордо, но с изрядной долей иронии заявлял Блюмберг, полностью игнорируя вторую часть названия великой империи. Он вообще со многими историческими данностями был в конфликтных отношениях, не желая мириться с тем, что считал неправильным.

«Здесь родился, тут и помру», – любил повторять он.

Когда десять лет назад Опиумная конвенция отнесла кокаин к списку смертельно опасных препаратов и запретила его свободную продажу в Руссо-Пруссии, Блюмберг едва не сдался и чуть было не сорвался с насиженного места, но любовь к родине все же победила. Он остался и стал приобретать препарат по поддельным рецептам.

Обитал Игнат Михаэлевич в небольшом двухэтажном домике. На верхнем этаже в спальне он ночевал, на первом устроил кабинет и осмотровую комнату, а в подвале оборудовал операционную. Его двоюродная сестра Цецилия выполняла одновременно роль прислуги и медицинской сестры, беспрекословно слушаясь старшего брата. Она занимала крохотную каморку на втором этаже, рядом со спальней брата. Циля его просто боготворила и готова была, по ее словам, жизнь отдать за «этого человека, поцелованного богом в руки и ум». Однако это не мешало ей прикарманивать часть средств, выделяемых Блюмбергом на питание и закупку необходимых препаратов.

Игнат Михаэлевич на подобные мелочи внимания не обращал. Главные свои закупки он производил исключительно самостоятельно, а пища телесная его волновала мало.

В этот-то столь знаменитый дом я и доставил несчастного Грэга. Благо подъехать получилось к самому крыльцу, и Циля, выскочившая из дома на мой громкий стук, помогла репортеру подняться по ступеням, пройти в осмотровую и устроиться на диванчике. Я же тем временем загнал мехваген под навес в крохотный закуток между домами и зашел в кабинет к Блюмбергу. Тот сидел за столом и меланхолично листал весьма объемный фолиант. Увидев меня, он отбросил талмуд в сторону и обрадовался:

– Кирилл Бенедиктович, давненько не виделись! Рад, что помните старика!

Доктор без диплома был совершенно неиудейской внешности – огромен, почти два метра ростом, и лыс как шар для игры в кегельбан. «Последний клок вырвала третья жена», – часто отшучивался Блюмберг. Женат он был пять раз, и все, по его же словам, удачно, потому как в итоге разводился, не теряя в имуществе. По поводу возраста доктор тоже приукрасил – было ему чуть за пятьдесят, но фору он мог бы дать и молодому.

– Игнат Михаэлевич! Да все, знаете ли, не до того было…

Я устроился на стуле.

– Наслышан, наслышан… – помрачнел Блюмберг. – Мои соболезнования!..

– Благодарю. – Я постарался, чтобы мой голос не сорвался от нахлынувших внезапно воспоминаний, в горле запершило.

– Воды? Или чего покрепче?

– Стакан воды подойдет, спасибо. Покрепче на меня в последнее время слабо действует…

– Да что вы говорите? – заинтересовался доктор. – А на вид вполне здоровый человек. Хм… простите за откровенность. Цвет лица нормальный, язык не покажете?

– Не покажу, – поневоле улыбнулся я, принимая стакан. Хороший врач отличался от всех прочих еще и тем, что всегда умел поднять настроение пациенту. И пусть в данный момент я не являлся его клиентом, но это не помешало Игнату Михаэлевичу с честью выполнить профессиональный долг, давно уже вошедший у него в обыденную привычку.

– Зря, молодой человек. Весьма жаль, что вы отказываетесь от обследования. За превентивной медициной будущее, знаете ли…

– Я, собственно, привез к вам своего товарища. С ним приключилась беда…

– Давайте-ка, Кирилл Бенедиктович, прежде чем я приступлю к его осмотру, вы расскажете мне все подробности. Историю болезни, так сказать. Любые нюансы могут иметь ключевое значение!

Прекрасно понимая правоту его слов, я постарался быстро, но подробно, не упуская деталей, поведать доктору о предшествующих помешательству Грэга событиях. Упомянул и о приеме в посольстве чужаков, что, несомненно, было ключевым фактором случившихся неприятностей. Услышав о фогелях, Блюмберг оживился и, дослушав мой рассказ до конца, немедленно поднялся на ноги, заняв собой почти весь небольшой объем кабинета.